Л. Н. Толстой. "После бала". Утро, изменившее жизнь

У нас в губернии часто шутили, что настоящие рыцари переводятся, как переводятся драгоценные монеты; и вот как-то на балу у губернатора мне довелось встретить его, Валентина Семеновича — настоящего, живого рыцаря. Было это в начале марта, и зима уже начинала сдавать свои позиции, уступая их ранней весне. Всю ночь за окном падал пушистый снег, превращая любой звук в приглушенный шепот. Высокие своды зала, сверкающие зеркала, праздничные люстры — всё это создавало атмосферу легкости и волшебства. Лицо Валентина Семеновича, пылкое и полное добродушного веселья, освещалось бледными бликами смеха и искренними искорками удовольствия.

Я наблюдал за парой, как они плавно танцевали вальс, и вдруг меня охватило странное ощущение, что мне явился символ незыблемого достоинства. Порой кажется, что в одном человеке можно увидеть всю вечность: молодость, счастье, благородство, честь и любовь. Казалось, еще миг, и он поведет её под Венец, влекомый незримым облаком очей эмоционально напряженных дам. Счастливая звезда той феи, этой невинной красы, сквозь покров мраморнороза сверкала всем блеском своего юного самоцвета. Она была прелестной, как весенняя заря, и нежной, как прикосновение к утренней росе. Губы её шептали беззвучные слова, а глаза сияли неиссякаемым светом.

После бала воздух, казалось, стал более приятным, по-утреннему свежим. Музыка замерла в далёких переливах памяти, погрузив всех присутствующих в необыкновенное состояние внутреннего успокоения. Улицы, заваленные свежим снегом, простирались, как серебристый ковер под ногами. Сердце моё, убаюканное полночью, начало откликаться на зов новой жизни. Но в это утро, совсем иное, незадолго до зари, я увидел Валентина Семеновича в другом свете — его лицо было искажено болями, присталости не было в его облике. Офицеры вели крестьян на казнь, и среди них стоял мой рыцарь вчерашнего бала. Он выражал собой нечто страшное и безжалостное.

На следующее утро мир казался другим. С каждым шагом, каждым вздохом я переосмысливал своё существо. От вчерашних роскошных декораций не осталось и следа. Дух подчинения и власти истребил изысканность и предстал передо мной в своей настоящей форме. Годы проходили неумолимо, как уносящиеся стремления, и постепенно сердца людей охладевали в снежной стуже времени. После всего увиденного, мне не осталась ни одной иллюзии, я понял, что истинная жизнь неизменно более сложна и многогранна, чем можно было бы предположить на первый взгляд. Истина не всегда может быть красивой, но она всегда останется истиной.