От лица раба: сочинение «Один день раба в Древнем Риме»

Солнце еще не встало, а спина уже горела. Каждый день начинается одинаково: с удара плети надсмотрщика. Это как петух, только вместо кукареку – боль. Я, Марк, раб, и мой дом – это пыль и пот Древнего Рима. Раньше у меня была семья, дом в Галлии, имя, которое я выбирал сам. Теперь у меня есть только номер, клеймо на плече и страх.

Первые лучи солнца окрашивают Forum Romanum в багряный цвет, но мы, рабы, видим лишь тень. Нас гонят на работу еще до того, как свободные граждане Рима проснутся и начнут обсуждать политику в куриях. Сегодня мне предстоит копать землю под новый акведук. Акведуки – гордость Рима, но для нас, кто их строит, это проклятие. Камень за камнем, день за днем, мы поднимаем эти каменные артерии, по которым потечет вода для богатых. Нам же достается только жажда.

Завтрак раба – это черствый хлеб и немного водянистой похлебки. Едим быстро, стоя, боясь оторваться от работы хоть на секунду. Надсмотрщики следят зорко, и плеть всегда готова обрушиться на спину ленивого. Ленивый – это тот, кто выдохся. А выдыхаемся мы быстро. Солнце палит нещадно, пот заливает глаза, а камни такие тяжелые, что кажется, будто они тянут тебя в самую преисподнюю.

Мне достался тяжелый камень. Нужно поднять его наверх, на строящуюся арку. Мы с товарищем пыхтим, кряхтим, но камень не поддается. Надсмотрщик орет, брызжет слюной, грозит плетью. Сосед, старик по имени Луций, пытается помочь, но у него самого сил немного. Я чувствую, как мышцы мои горят, как спина вот-вот сломается. Но я знаю, что если не подниму камень, будет хуже. Не только мне, но и Луцию.

Собрав последние силы, я толкаю камень вверх. Он со скрежетом встает на место. Надсмотрщик доволен. Он хмыкает и отворачивается. Я валюсь на землю, тяжело дыша. Луций хлопает меня по плечу и улыбается беззубым ртом. Его улыбка – как луч солнца в этой кромешной тьме.

Работа продолжается. Камень за камнем, день за днем. Мы строим Рим, но Рим не строит нас. Он ломает наши тела, высасывает наши души. Я вспоминаю свой дом, свою семью. Я помню смех моей жены, тепло рук моего сына. Теперь у меня нет ничего. Только боль и усталость. И надежда. Надежда на то, что однажды я стану свободным. Или умру. Иногда мне кажется, что смерть – это тоже свобода.

В полдень нам дают перерыв. Снова хлеб и похлебка. Мы едим молча, уставившись в землю. Никто не разговаривает. О чем говорить? О боли? О страхе? О смерти? Все это и так витает в воздухе.

После полудня работа становится еще тяжелее. Солнце стоит в зените, и кажется, будто оно плавит камни. Мы работаем в пыли и грязи, наши тела покрыты потом. Надсмотрщики становятся злее, плети хлещут чаще.

Я начинаю терять сознание. Все плывет перед глазами. Я спотыкаюсь и падаю. Надсмотрщик подбегает ко мне и начинает бить плетью. Я кричу от боли, но не могу подняться. Луций пытается заступиться за меня, но надсмотрщик отталкивает его и продолжает бить меня.

Вдруг все стихает. Я вижу, как надсмотрщик отходит от меня, испуганно глядя на кого-то. Я поднимаю глаза и вижу высокого, статного мужчину в тоге. Это мой хозяин, патриций Марк Лициний Красс. Он редко появляется на стройке.

Красс смотрит на меня с презрением. Он кивает надсмотрщику, и тот поднимает меня на ноги.

– Этот раб слишком слаб, – говорит Красс. – Отправьте его на рудники.

Ру́дники! Это хуже смерти. Там люди умирают от непосильного труда и болезней. Там нет солнца, нет воздуха, нет надежды.

Меня уводят в кандалах. Я иду, шатаясь, и смотрю на небо. Это, наверное, в последний раз я вижу солнце.

Вечером нас запирают в бараки. Это грязные, вонючие помещения, где мы спим на соломе. Нас кормят остатками еды, которую не доели господа. Мы едим молча, каждый думает о своем.

Я лежу на соломе и смотрю в потолок. Я вспоминаю свой дом, свою семью. Я молюсь богам, чтобы они дали мне сил пережить рудники. Но я знаю, что это бесполезно. Боги не слышат рабов.

Ночь приносит короткое облегчение. Во сне я вижу свой дом, свою семью. Я вижу себя свободным. Но сон быстро заканчивается. Снова удар плети, и я просыпаюсь. Начинается новый день раба.

На следующее утро меня отправляют на рудники. Дорога туда длинная и тяжелая. Мы идем пешком, в кандалах, под палящим солнцем. Надсмотрщики подгоняют нас плетью.

Рудники оказываются еще хуже, чем я ожидал. Это ад на земле. Темнота, пыль, смрад. Мы работаем в шахтах, добываем руду. Наши тела покрыты грязью и кровью. Мы кашляем кровью, но продолжаем работать. Если мы остановимся, нас убьют.

Я встречаю там других рабов. Они рассказывают мне свои истории. Они все потеряли своих близких, свои дома, свою свободу. У них нет надежды, нет будущего. Только смерть.

Я провожу на рудниках несколько месяцев. Каждый день – это борьба за выживание. Я слабею, болею, но продолжаю работать. Я не хочу умирать. Я хочу вернуться домой.

Однажды ночью я слышу какой-то шум. Я просыпаюсь и вижу, что рабы что-то замышляют. Они собираются восстать.

Я присоединяюсь к ним. У нас нет оружия, нет плана. Но у нас есть ненависть. Ненависть к нашим хозяевам, к Риму, к судьбе.

Мы нападаем на надсмотрщиков. Мы убиваем их голыми руками. Мы вырываемся на свободу.

Мы бежим в горы. Мы хотим добраться до Галлии. Мы хотим вернуться домой.

Но нас преследуют римские солдаты. Они сильнее нас, у них есть оружие. Они убивают нас одного за другим.

Я вижу, как умирают мои товарищи. Я чувствую, как смерть приближается ко мне. Но я не боюсь. Я умираю свободным.

Я умираю, мечтая о своем доме, о своей семье. Я умираю, проклиная Рим, проклиная рабство.

Моя душа улетает на небо. Я вижу свою жену, своего сына. Они ждут меня.

Я свободен.