Зависть Сальери к Моцарту

Сколько времени прошло с той злополучной ночи, когда Сальери, тщательно обдумав свой план, решил покончить с Моцартом? Годы затерялись в тумане воспоминаний, но жгучее чувство зависти, затаившееся глубоко в сердце, оставалось неизменным. Зависть к гениальному музыканту, от природы по-царски одаренному, яркой звезде, чья музыка доносилась до самых небес, пробуждая в душах слушателей неописуемый восторг.

Сальери вспоминал их первую встречу. Молодой Моцарт, с озорными глазами и беззаботной улыбкой, пришел к нему с нотами, не подозревая, что перед ним сидит самый ревнивый из его почитателей. В каждом произведении Моцарта Сальери слышал божественную гармонию, которую сам он не мог достичь, несмотря на все свои старания и труды. И эта несправедливость становилась всё невыносимее.

"Как смеет он," - думал Сальери, "Этот выскочка, этот насмешливый юнец, так легко и играючи создавать то, что мне приходится высекать из неприступных скал вдохновения?" Зависть вплелась в его мысли, отравляя каждую нотку, каждая мелодия Моцарта звучала в его ушах как ядовитое доказательство собственной несостоятельности.

Сальери старался, он трудился, просиживал ночи, разбирал сложные гармонии, учился у мастеров прошлого и настоящего. Но каждое новое произведение Моцарта словно смеялись над ним, сводили на нет все усилия. В его музыке звучали смех и слёзы, радость и печаль, всё то, что музыка Сальери выражала лишь в малой степени.

Однажды ночью, поглощенный этими горькими мыслями, Сальери задумал коварный план. Зависть перемешалась с безумством и порождённой ненавистью. В этой темной ночи он принял решение заглушить голос, вырывающийся из глубин души Моцарта, раз и навсегда избавиться от того, кто был вечным напоминанием о его несовершенстве.

Моцарт, конечно, ничего не подозревал. Он был наивен и простодушен, как дитя, верил в доброту мира и в музыку, которая была его жизнью и смыслом. Никогда бы он не поверил, что рядом с ним кралось чудовище зависти, готовое нанести смертельный удар.

Сальери, напротив, видел в этом избавление. Он верил, что, устранив Моцарта, он разбавит собственную боль, сотрет с лица земли источник своего вечного страдания. Он оправдывал свой поступок, убеждая себя, что это — ради искусств, ради музыки, ради того, чтобы обрести покой.

Однако даже он не мог предвидеть, какую тяжесть принесет ему исполнение задуманного. Смерть Моцарта не принесла облегчения. Зависть, вместо того чтобы угаснуть, разразилась с новой силой, превратившись в беспощадного тирана. Сальери приветствовали как великого композитора, хвалили его произведения, но он сам знал, что его музыка, несмотря на все старания, никогда не достигнет величия той, что создал его проклятый соперник.

Каждая нота, каждое звучание рождались в муках и стоне сердца. Вечная тень Моцарта оставалась рядом, как неугомонный призрак. Сальери понимал теперь, что музыка великого маэстро останется в веках, в то время как его собственные произведения растворятся в течениях времени, как полузабытая мелодия.

И так продолжалось до самого конца. В старости, измученный и сломленный, Сальери признал свою участь. Зависть затмила разум, поглотила душу, и он, будучи свидетелем собственного падения, страдал больше, чем мог бы страдать любой человек. Его наказанием стало вечное осознание, что бессмертие его соперника — это его собственная вечная неудача.