Сочинение Тургенев. Первая любовь

Первая любовь

Много раз мне случалось рассказывать мою первую историю любви; теперь я изложу ее письменно. Конечно, это проще будет сделать на чужом языке, да и звучать всё будет не так откровенно, сурово... Ну что ж, попытаюсь.

Когда мне было шестнадцать лет, нас с матушкой по её обыкновению отвезли весной в Курскую губернию, на дачу. Стояла чудесная майская пора. Я, здорованный и угаженный, весело кидался по полям и рощам, шуя от простора и счастья бытия, как дома, где подобной свободы я не знал.

Наша дача стояла на видном месте, среди старого сада, окруженного гладко подстриженными, но высокими деревьями. Усадьба была старая, деревянная, и одна из немногих, которые сохранились от мазковой власти 1812-го года. Соседи наши занимались хозяйством, и за садом тянулись не ухоженные поля, засеянные тем, что давало местное плохое плодородие. Всё в окрестностях говорило о крестьянском делании.

Моя мать была державной женщиной, нетерпеливой и властной. Отец мой, когда бывал дома, всегда казался мне каким-то странным человеком. Он был много старше её, и несмотря на наши большие имения, жил тихо и уединенно. У матушки было много состоящей на её довольствии челяди, по строгому режиму ей непременно служившей любых занятий. Её слово было для всех законы.

Но не о них рассказываю. В то лето наш поселок обогатила новыми проживающими семья Лугининых, которые въехали в соседнюю усадьбу через дорогу. Глава семейства, Иван Петрович Лугин, был отставным чиновником и довольно состоятельным барином. Его супруга, Анна Михайловна, славилась добротою и была очень приветливой. Их дети казались мне совсем иными, чем наши окружные дворянские подростки; среди них особого внимания заслуживала дочь Зинаида.

Ах, Зинаида была прелестное создание. Несмотря на свои всего лишь двадцать лет, в ней была какая-то бездонная мудрость в глазу, какая-то несравненная грация во всяком движении. Она развлекалась со мной, разговаривала, словно с равным, но совершенно другим способом, нежели привык говорить со мной кто бы то ни было.

Прошло несколько дней. Солнце, как всегда, светило в сад, цветы и травы свежо манили своими ароматами. Зинаида сидела в малиннике, поодаль от прочих, притворившись усталой. Я подошел к ней, осторожно разгладил полоску её платья, поднял книгу, которую она уронила раньше. Взял её за руку и сказал:

– Что Вас тревожит? Почему Вы сегодня такая грустная?

– Ах, друг мой, Пётр... – ответила она лукаво, стряхнув с себя задумчивость, – а может, просто потому, что эта весна такая сладостная и пробуждающая? Мы не замечаем, когда она несёт нам печаль.

И в ту минуту я понял, впервые понял, что застряла эта юная душа в моей груди. Уроки жизни, встречи с другими впоследствии, нестерпимая первая любовь – всё это вдруг слилось воедино, заполнило мое сердце, и уже не могли я ни о чем думать, ни о чем мечтать, кроме неё.

Зинаида, прекрасная Зинаида Лугин, она не покинула моё сердце. И эта запечатленная первая любовь стала символом юношеской мечтательности, своего рода камертоном для всех последующих моих чувств.

Конец.