Сочинение Личный дневник Ольги Ивановны из рассказа "Попрыгунья"

Дорогой дневник! Сегодня я хочу рассказать тебе о себе, о своей жизни, о своих мечтах и разочарованиях. Ты мой самый верный друг, ты всегда выслушаешь меня и никогда не осудишь.

Я, Ольга Ивановна, урожденная ДымОва, жена доктора Дымова. Все вокруг считают меня счастливой женщиной. У меня красивый дом, любящий муж, меня окружают интересные люди. Но знаешь, дневник, иногда мне кажется, что я живу не своей жизнью.

Когда я была молода, я мечтала стать великой художницей. Я видела мир в ярких красках, мои холсты были полны жизни и энергии. Мне казалось, что я вот-вот открою миру что-то новое, что-то прекрасное. Но потом… потом я встретила его, Осипа Степановича. Он был так умен, так серьезен, так далек от всего этого богемного мира, в котором я вращалась. Он казался мне оазисом стабильности и надежности. Он полюбил меня, а я… я, наверное, просто устала от неопределенности.

Мы поженились. Я оставила свои мечты о живописи, чтобы стать женой доктора. Я старалась быть хорошей хозяйкой, устраивала званые вечера, поддерживала разговоры обо всем на свете. Я хотела быть достойной женой такого замечательного человека.

Но со временем я стала замечать, что мы живем в разных мирах. Он – в мире науки, в мире книг и пациентов. Я – в мире искусства, в мире поэзии и музыки. Его друзья – ученые, врачи, серьезные люди. Мои – художники, музыканты, актеры, легкомысленные мечтатели. Он не понимает моих увлечений, а я… я, наверное, не до конца понимаю его.

Он добрый, заботливый, он готов на все ради меня. Но, дневник, в нем нет искры, нет той самой безумной страсти, которая, как мне кажется, должна быть в любви. Он любит меня, как любят хорошую картину, как любят удобную мебель, как любят привычный порядок вещей. Но я хочу, чтобы меня любили как огонь, как бурю, как стихийное бедствие!

Сегодня у нас был званый вечер. Собрались мои друзья. Был и Рябовский, художник. Ты знаешь, дневник, я думаю, что он влюблен в меня. Он смотрит на меня такими глазами, полными восхищения и обожания. Он понимает меня с полуслова, он ценит мои шутки, он видит во мне ту самую художницу, которой я когда-то была.

Мы долго говорили о живописи, о выставках, о новых тенденциях. Он рассказывал мне о своих картинах, о своих планах. Его слова были как музыка для моих ушей. Я чувствовала себя снова живой, снова нужной, снова интересной.

Осип Степанович сидел в стороне и молча слушал. Я видела, что он скучает. Он не понимает наших разговоров, ему это все кажется глупым и бессмысленным. Он пытался вставить какие-то свои замечания, но они были неуместны и только портили впечатление.

После ухода гостей я попыталась поговорить с ним. Я хотела объяснить ему, как мне важно общение с моими друзьями, как мне необходимо чувствовать себя частью этого мира искусства. Я надеялась, что он поймет меня.

Но он только отмахнулся. Он сказал, что мне нужно меньше заниматься ерундой и больше думать о доме. Он сказал, что ему стыдно за меня перед его друзьями, за мои глупые разговоры и за мое легкомысленное поведение.

Мне стало обидно. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которую отругали за шалость. Я заплакала.

Он подошел ко мне, обнял меня и сказал, что любит меня. Но в его объятиях я почувствовала не тепло, а холод. Я поняла, что между нами пропасть, что мы никогда не сможем понять друг друга.

Что мне делать, дневник? Я не знаю. Я запуталась. Я хочу быть счастливой, но я не знаю, где искать это счастье. Может быть, я совершила ошибку, выйдя замуж за Осипа Степановича? Может быть, я должна была следовать своей мечте и стать художницей? Может быть, я должна уйти от него и начать новую жизнь?

Я боюсь. Я боюсь остаться одна. Я боюсь, что меня никто не полюбит так, как он. Но я боюсь и жить так, как я живу сейчас. Я боюсь, что моя жизнь пройдет мимо, что я так и не узнаю, что такое настоящее счастье.

Сегодня я узнала ужасную новость! Осип Степанович умер. От заражения крови. Он проводил вскрытие ребенка, больного дифтерией, и заразился. Это произошло так внезапно. Еще вчера он был полон сил и энергии, а сегодня его нет.

Я в шоке. Я не могу поверить в то, что произошло. Я чувствую себя потерянной и опустошенной.

Все вокруг говорят о том, какой он был замечательный человек. Какой он был добрый и благородный. Какой он был талантливый врач.

И это правда. Он был прекрасным человеком. Он всегда помогал другим, он всегда был готов прийти на помощь. Он был настоящим героем.

Но для меня он был просто мужем. Человеком, которого я должна была любить, но так и не смогла по-настоящему полюбить.

Я смотрю на его портрет и думаю о том, что я могла бы сделать по-другому. Может быть, я должна была быть более внимательной к нему. Может быть, я должна была больше интересоваться его работой. Может быть, я должна была просто больше любить его.

Но теперь уже ничего не исправить. Его нет. И я осталась одна.

В последнее время я не писала в дневник. Слишком много всего произошло. Смерть Осипа Степановича, похороны, наследство... Все это было как в тумане. Я чувствовала себя автоматом, выполняющим какие-то действия, не понимая, зачем и для чего.

Теперь немного отпустило. Я начала приходить в себя. Поняла, что жизнь продолжается, и нужно жить дальше.

Я продала дом и переехала в небольшой домик за городом. Мне здесь хорошо. Тихо и спокойно. Я начала снова рисовать. Сначала было трудно, руки не слушались, краски казались тусклыми. Но постепенно я вернула себе навык.

Теперь я пишу каждый день. Пейзажи, натюрморты, портреты... Я рисую все, что вижу вокруг. Я снова чувствую себя живой.

Рябовский навещает меня иногда. Он привозит мне краски и холсты, мы разговариваем о живописи, о жизни. Он поддерживает меня, он верит в меня.

Мне хорошо с ним. Он понимает меня, он ценит меня. Он любит меня.

Но я боюсь. Боюсь снова обжечься. Боюсь снова довериться.

Я не знаю, что будет дальше. Но я надеюсь, что все будет хорошо. Я надеюсь, что я смогу найти свое счастье. Я надеюсь, что я смогу стать настоящей художницей.

А еще… я надеюсь, что когда-нибудь смогу полюбить по-настоящему. Не как хорошую картину, не как удобную мебель, а как огонь, как бурю, как стихийное бедствие.

Пока, дневник. До скорой встречи.